За окном август, а значит, не за горами новый концертный сезон в рязанских клубах. Журналист «Светит Месяц» Александра Скакун поговорила с директором «Планетария» Андреем Шкуратовым об итогах прошлого сезона, планах на будущий год и других аспектах развития одного из самых посещаемых клубов Рязани.
Как начиналось твое увлечение музыкой?
А.Ш.: В пять лет отдали учиться играть на пианино. Меня хватило на три года, после чего я решил, что это не мое. Потом за пианино садился приблизительно раз в два года, вплоть до семнадцати лет. Когда я учился в радике, одноклассник собрал группу и позвал меня играть на клавишных. Тогда стоял вопрос, кто же будет петь. Я взялся за вокал, но все говорили, что мне противопоказано петь. Параллельно я начал играть на гитаре: меня никто не учил, я просто смотрел, как играют другие. Зато пению пришлось учиться. Я поступал на эстрадное отделение в Гнесинку и не прошел. Потом просто брал уроки. В Рязани в музыкальном колледже тогда не было эстрадного отделения, поэтому я занимался тем, что искал себе педагога по вокалу. Моим педагогом на некоторое время стала Чернышова. Именно она сказала, что не может ничего со мной сделать, кроме как поставить дыхание. Далее я занимался у Сазонова, потом вМоскве, куда раз в неделю ездил на уроки. Во второй раз я не поступил в Гнесинку и решил больше не пробовать: пошел учиться в наш Институт культуры. К тому времени начали появляться более или менее серьезные музыкальные коллективы, которые играли панк, русский рок, хард-рок, глэм-рок, поп-рок, хэви-метал.
В каких группах за все время твоей музыкальной карьеры ты успел поучаствовать?
А.Ш.: Пел в группе «Автоматика», которая потом переродилась в группу «Хард-обстрел» – они развалились. Потом меня позвали в группу «Аутсайдер», в ней тогда на басу был Матроскин, а я играл на клавишных. Несмотря на столь позитивное название, этот коллектив тоже распался. В составе остались я, басист и гитарист. Мы взяли второго гитариста и барабанщика и назвали группу «Моби Дик». Там я уже не только играл на клавишах, но и пел. Потом меня позвали в группу «Mary Jane», она тоже развалилась. Далее играл в группе «Хард-обстрел №5» – в основном каверы на дискотеках в «Планетарии». Басист, который играл в Mary Jane, в то время вернулся из Воронежа, мы позвали его в «Хард-обстрел». Он вспомнил, как мы лет шесть назад ради прикола записали Петровичу альбом на кассете, под синтезатор и гитару, и всем это очень понравилось. Он сказал: «Давай сделаем программу». Вот уже 11 лет прошло с тех пор, как «для прикола» мы играем.
Как ты стал директором «Планетария»?
А.Ш.: Меня позвали туда работать уже к концу ремонта. Во-первых, я играл в «Планетарии» в группе Mary Jane. Во-вторых, у меня театральное режиссерское образование. Ну и, в-третьих, родственные связи были. Благодаря всему этому я и стал директором.
Что самое сложное в работе арт-директора?
А.Ш.: Не спиться (смеется). Наверное, самое сложное – определить, какие группы нужно везти, а какие нет. Такое знание приходит только с опытом. Сейчас, благодаря пятнадцатилетней репутации, с большинством групп у меня такие отношения, что работаем на взаимной выгоде. В жесткие условия они меня не ставят. Далеко не всегда бывают удачи.
Какие группы за прошлый сезон собрали наибольшее количество людей?
А.Ш.: Стабильно: «Ария», «Король и шут», Lumen, «Ляпис Трубецкой», «Пилот».
В прошлом сезоне в «Планетарии» выступали не типичные для клуба исполнители, например группа «Фактор 2». С чем связано подобное стилевое расширение программы?
А.Ш.: Ну что тут сказать, ребята: не хотите слушать рок-н-ролл, слушайте другие стили – клуб же должен как-то зарабатывать. Меня вот бесят такие люди, которые говорят: «Фу, «Фактор 2», что за фигня?» Тебя что, кто-то гонит на него? Или ты именно в этот день планировал сходить в «Планетарий» на «Тараканов!», или ты хотел прийти сюда отметить день рождения? Нет же… Люди просто хотят повозмущаться. К слову, когда приезжали «Фактор 2», вход был с десяти вечера, а закончили мы в пять. Мне было настолько приятно работать для этих людей. Во-первых, народ был в основномсреднего возраста, 25-30 лет. Во-вторых, не было ни одного человека в спортивных штанах. Все настолько прилично, культурно и позитивно себя вели. Сама группа выступала минут 50, а мы с удовольствием работали для посетителей до утра.
Огромное количество людей высказываются относительно того, что «Планетарий» пора бы ремонтировать. Есть ли в планах ремонт?
А.Ш.: А вы ходите сюда почаще, тогда будут деньги, тогда будет ремонт. Более того, когда несколько лет назад «Планетарий» закрывали, то молодежь говорила: «Как мы будем жить без «Планетария»? Клуб открылся. Я сделал глобальный концерт на целый день. Приезжали «Маврин», «Блондинка Ксю», «Амели», «Тинтал». Пришли 400 человек, при цене билета в 500 рублей. И это они орали: «Мы хотим в Планетарий»? Видимо, за это время молодежь от него отвыкла.
За все время работы «Планетария», какой концерт тебе как слушателю запомнился больше всего?
А.Ш.: Сложно сказать, с моей работой редко получается послушать концерты. Если говорить по моему вкусу, то шикарный концерт был у Гарика Сукачева, у Боярского. На удивление, всем очень запомнился концерт группы «Иван Купала». Раньше я обращал внимание на концерты, сейчас они идут для меня как конвейер: я смотрю, чтобы все было ровно и без косяков, вот и все. Я вспоминаю один из первых концертов «Короля и Шута». Что тогда творилось: Балу разбил голову перед выходом на сцену, на второй песне упал в обморок и я весь концерт сидел на сцене и через каждые три песни носил ему водку из бара. Вот тогда мы оттягивались. Сейчас, конечно, тоже есть возможность напиться с кем угодно, но раньше мне это было интересно, а сейчас уже все равно. Когда 20 лет назад я потрогал Гребенщикова за пальто, то чуть не кончил, а потом, когда через десять лет пил с ним – было как-то обычно все.
У каждой группы есть свой райдер. Расскажи, у каких групп они наиболее оргигинальны.
А.Ш.: Чем круче группа, тем сложнее у нее райдер. Бывает, что в райдере пишут, что нужен самый дорогой алкоголь и ничего больше. Или же пишут, что мы должны поставить бутылку водки, но зато бутерброды необходимы десяти видов. Удивительно, что три-четыре года назад у группы «Алиса» в райдере почти не было алкоголя, а сейчас я еле нашел то, что они запросили. Такой вот теперь православный райдер, с самым дорогим алкоголем. Вообще очень противно, когда люди кучу всего себе назаказывают, а потом половина этого пропадает. Сложность райдера зависит не от крутизны группы и ее профессиональности, а от того, насколько люди ощущают себя звездами.
Тебе приходится общаться с огромным количеством молодых рязанских групп. На кого-нибудь возлагаешь надежды?
А.Ш.: Ни на кого.
Тогда кого бы ты выделил из немолодых рязанских групп?
А.Ш.: Я очень скромный (смеется). Была хорошая группа «ОГП» – кончилась. Офигенная группа «Симбиоз», лет 7-8 назад была. Честно, сейчас на рязанские группы народ вообще не ходит, и это очень сильно повлияет на программу «Планетария» в следующем сезоне. У групп пропал энтузиазм. Если раньше я ставил две рязанские группы, и приходило человек 150, то сейчас ставишь семь, а приходит человек 70. Группам надо развиваться, научиться играть, писать свои песни, искать свое лицо, пиариться, причем, не только на рязанском уровне. И если ты действительно что-то из себя представляешь, тебя заметят. К тому же сейчас есть Интернет. Когда появились «Король и Шут», они были настолько уникальны, что вылезли сами, без продюсеров, раскрутки, телевидения. После третьего альбома начали собирать «Олимпийский». Очень важно иметь свое лицо, а не делать то, что популярно. Пока стиль моден, в него лезут все, и в итоге группы становятся незаметными. А если один играешь что-то другое всем на зло – ты заметен.
Какие планы на следующий сезон?
А.Ш.: Нужно нормально его открыть, не надо экспериментировать. Поэтому сейчас расписываются концерты «старых друзей». Могу только сказать, что упор в этом сезоне будет на известных музыкантов.